Печатается по изданию: Харьков. Епархиальная Типография, Каплуновская, № 4. 1916 г. Построено по принципу "вопрос-ответ", нечто сродни диалогам Платона или же беседам Конфуция.

Кирилл Зайцев, в будущем архимандрит Константин, родился в Петербурге в 1888 году. Окончил университет, получив два образования: экономическое и юридическое, участвовал в гражданской войне. После поражения Белого движения жил и работал в Германии, в Праге и Париже, сотрудничал во многих периодических изданиях, редактировал газеты "Возрождение,” "Россия и славянство.” Позднее, в 1935 году, перебрался в Харбин, где стал профессором политической экономии на русском юридическом факультете. 1945 году в Шанхае К. Зайцев был рукоположен в священники. Следующим этапом на избранном пути стало его пострижение в монашество. Оно имело место уже после переезда за океан, в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле. Бывший профессор был наречен Константином в память одного из первоучителей славян Константина Кирилла. Дальнейшая деятельность о. Константина — подвиг служения Церкви и России на ниве научной и издательской. Он редактировал журнал "Православная Русь,” написал великое множество богословско-исторических трудов, вел, помимо прочего, активную преподавательскую работу в семинарии. И так продолжалось до последнего дня и часа 26 ноября 1975 года архимандрит Константин отошел ко Господу.

В качестве самостоятельной дисциплины, изучаемой в духовных учебных заведениях, сравнительное богословие возникло в России лишь в XVIII столетии Вопрос о его месте в системе богословских наук не всегда решался одинаково, например, еще в начале нашего столетия "Православная богословская энциклопедия” определяла сравнительное богословие как часть догматики. Тем не менее, уже в XIX веке в том или ином виде сравнительное богословие преподавалось в духовных академиях и семинариях. Основной задачей нашего предмета является "критическое обозрение отступлений от Православной Церкви в вероучении и нравоучении современных нам инославных христианских обществ”[1]. Необходимость такого критического обозрения возникла почти одновременно с началом бытия Церкви, когда среди уверовавших появились первые разномыслия. С известными оговорками можно сказать, что в работе богословской мысли во времена ранней Церкви, и, тем более, в ходе становления кафолического учения в эпоху Вселенских Соборов использовались элементы того, что мы сейчас называем сравнительным богословием. Хотя сравнительное богословие могло бы претендовать на изучение догматических движений времени Вселенских Соборов, но традиционно их относят к области церковной истории, а сравнительное богословие изучает уже то, что произошло после окончания соборной эпохи. Такое деление вполне справедливо и отражает существенное отличие бытия Церкви в эпоху Вселенских Соборов и после нее. То, что происходило с I по VIII век было поиском истины, который часто разрешался трагедиями, угрожал самому существованию Церкви Христовой, но почти всегда порождался неведением истин веры, которым еще предстояло явиться. Как правило, результатом этих поисков было обретение общего церковного мира, и прежнее разномыслие исчезало в новом ведении о Боге. Все церковные разделения послесоборного времени уже не могут быть отнесены к болезням роста и оправданы неведением еще неоткрытых истин веры, ибо эти истины уже ясно и точно изложены соборным разумом Церкви. Эти разделения возникли не в поиске еще неведомой вероучительной истины, но в сознательном уклонении от уже известного и скрепленного авторитетом Церкви знания и в этом существенное отличие западных исповеданий от догматических течений эпохи Вселенских Соборов.

Вопрос о сути церковной Традиции[1] никак не отнести к числу академически-отвлеченных. Разлом исторического пути России поставил нас в такое уникальное положение, при котором то, чем станет Россия и чем станет российское православие завтра — зависит от нашего сегодняшнего выбора. Реальный разрыв всех традиций позволяет свободно решить: какие ниточки стоит сопрячь, какие — оставить в исторических описаниях. "Какой ты хочешь быть Россией — Россией Ксеркса иль Христа?” (В. Соловьев). Промыслом нам дарована великая свобода. Но там, где свобода — там и искушения. Из того, что нечто имело место в русском прошлом, никак не следует, что это нечто историей освящено и христианизировано и что в качестве святыни православной или национальной оно должно быть восстановлено...

Миссионерская деятельность Римской церкви в 11-15 веках приняла характер, не свойственный христианству. Был оставлен мирный путь распространения евангельского учения посредством проповеди и убеждения. Римская церковь, при обращении неверующих, охотнее допускала насильственные меры — огонь и меч. Она не стеснялась также посылать своих миссионеров в те страны, где действовали православные миссионеры, вытесняя их и обращая в латинство уже крещенных в православную веру. Она старалась также распространять свое учение среди православных, пытаясь обратить их в латинство. Этими способами они распространяли христианство в Европе: 1) у прибалтийских славян (вендов), для обращения которых было устроено несколько крестовых походов; 2) у пруссов, которых в 13-ом веке обращали в христианство силой оружия — сначала орден прусских рыцарей, а потом орден немецких рыцарей; 3) В Лифляндии, Эстляндии и Курляндии, где христианство было утверждено в 12-ом веке мечом и огнем меченосцами и 4) в Литве, сделавшейся в 14 веке католической страной по случаю брака литовского князя Ягайло с наследницей польского престола Ядвигой. Литовцы-язычники были крещены силой, а литовцы православные подвергались преследованию. В Азии латиняне устраивали разнообразные миссии, они вели пропаганду среди православных, пытались обращать мусульман и язычников. У православных и мусульман они не имели успеха, у язычников же (монголов в Китае), хотя и устроили в 13-ом веке христианскую общину, но в середине 14 века она погибла без следа. В 15-ом в., после открытия новых земель на западе Африки и затем открытия Америки, португальцы и испанцы принесли в завоеванные страны христианство. Вследствие их жестокого обращения с туземцами, христианство там распространялось слабо.

1. Духовная борьба в истории. Философия истории и религия. Цель жизни и религиозное знание. Богоискание и откровение. Приближение к личному Богу и идея Царствия Божия . Удаление от Бога Создателя и автономность человека. Историческое развитие основных религиозно-философских идей.
2. Языческая эпоха. Общий характер язычества. Распыление божества в природе. Схема Л. А. Тихомирова Принижение понятия о Боге. Нравственное влияние язычества. Мистика. Языческая философия бытия. Тенденция безрелигиозности. Богоискание классического мира. Эволюционные потенции идеи язычества.
3. Откровение Сверхтварного Создателя (отдел пропущен).
4. Синкретические учения. Появление каббалы. Каббалистическое мировоззрение. Практическая Kаббала. Общее значение каббалы. Примечания.
5. Христианская эпоха. Новое откровение. Жизнь во Христе. Победа Христианства. Выработка догмата. Церковь и монашество. Христианская государственность. Принудительный элемент в истории Христианства. Христианская культура. Примечания.
6. Ислам Пророк ислама. Основной характер ислама. Посторонние прослойки в исламе. Экзотеризм и эзотеризм иcлама. Религия земного господства. 7. Израиль в Новозаветную Эпоху (отдел пропущен).
8. Тайные учения и общества (отдел пропущен).
9. Воскресение Языческой Мистики и Экономический Материализм. Рационализм на службе мистики. Нашествие духов, магов и адептов. Учение оккультизма. Достоверны ли источники оккультного познания? Христианская духовная жизнь. Устойчивость основных мировоззрений. Атеистическое воплощение религиозного идеала. Социалистический строй и сверхчувственное бытие. Примечания.

Для повествования о епископах Рима, преемниках святого апо­стола Петра, ставших защитниками и исповедниками веры, прежде всего необходимо познакомиться с фактами, свидетельствующими о пребывании апостола Петра в Риме. Следует отнести к историчес­кой действительности то, что Петр был в Риме, претерпел там муче­ничество и был там же похоронен. С исторической точки зрения, это не является спорным вопросом или проблемой, потому что все гово­рит за и ничто - против.