Со словом "Библия” у нас соединяется представление об одной большой кни­ге, заключающей в себе все Священное Писание как Ветхого, так и Нового Заве­та. Но, в сущности, это не одна книга, а целый, строго определенный Церковью сборник священных книг, написанных в разное время, в разных местах и с раз­личными целями и принадлежащих или богодухновенным (книги канонические), или только богопросвещенным мужам (книги неканонические). Такой состав и происхождение Библии открывается уже из истории самого термина — "Библия.” Он взят с греческого языка от слова βίβλος, что значит "книга,” и употреблен во множественной форме τά βιβλία от единств, умень­шительного — τό βιβλίον, означающего "небольшую книгу,” "книжечку.” Сле­довательно, τά βιβλία буквально означает собой целый ряд или собрание та­ких небольших книг. Ввиду этого св. Иоанн Златоуст толкует это слово как одно собирательное понятие: "Библия, — говорит он, — это многие книги, которые образуют одну единую”. Это коллективное обозначение Священного Писания одним собирательным именем несомненно существовало уже и в ветхозаветный период. Так, в своей подлинной греческой форме τά βιβλία встречается в первой Маккавейской книге (1 Мак. 12:9), а соответствующий сему еврейский перевод дан у пророка Даниила (Дан. 9:2), где произведения Священного Писания обозначены термином "Гассефарим” (םירפםה), что значит "книги,” точнее — известные определенные книги, так как сопровожда­ются определенным членом — "га” (ה).[1] В период новозаветной истории, по крайней мере на первых его порах, мы еще не находим слова "Библия,” но встречаем целый ряд его синонимов, из кото­рых наиболее употребительны следующие: "Писание” (ή γραφή Лк. 4:21; Ин. 20:9; Деян. 13:32; Гал. 3:22), "Писания” (αί γραφαί — Мф. 21:41; Лк. 24:32; Ин. 5:39; 2 Пет. 3:16), "Святые Писания” (γραφαί άγίαι — Рим. 1:2), "Священные Писания” (τά ίερά γράμματα — 2 Тим. 3:15). Но уже у мужей апостольских, наряду с только что перечисленными названи­ями Священных Писаний, начинает встречаться и термин τά βιβλία.[2] Однако во всеоб­щее употребление он входит только со времени известного собирателя и истол­кователя Священного Писания — Оригена (III в.) и особенно святого Иоанна Златоуста (IV в.). От греческих авторов такое собирательное обозначение Священного Писания пере­шло и к латинским писателям, причем множественная форма среднего рода τά βιβλία окончательно получила здесь значение единственного числа женского рода bіblіа. Это последнее наименование, в его латинской форме, перешло и к нам в Россию, благодаря, вероятно, тому обстоятельству, что наши первые собиратели славянской Библии стояли, между прочим, и под влиянием латинской Вульгаты. [1] Небезынтересно здесь отметить, что оба эти термина — еврейск. "сефер” и греч. βίβλος - по своему филологическому анализу дают нам представление о том материале, который в древности употреблялся для письма и на котором, следовательно, были написаны подлинники и древнейшие списки священных книг. Так, еврейские книги, очевидно, писались преимущественно на пергамене, т.е. очищенной и выглаженной коже, ибо слово "сефер” происходит от евр. глагола "сафар,” означающего "сбривать,” "очищать” кожу от "волос.” Греческие же авторы, вероятно, предпочтительно писали на "папирусе,” т.е. на специально обработанных листьях особого египетского растения; слово βίβλος или βύβλος первоначально значит "папирус,” а отсюда — папирусный свиток или "книга.”
[2] См., напр., в греческом тексте послания Климента Римского. Коринфянам (I гл., 43 с.).

книга.

В основе этой книги лежит курс лекций, читавшихся студентам Православного Богословского Института в Париже, начиная с 1935-1936-го учебного года. Необходимость этого курса была указана жизнью. Научный курс Священного Писания Нового Завета, включавший Введение в изучение новозаветных книг и их толкование, был рассчитан на четыре года академического преподавания и давал законченное знание Нового Завета только к концу этого периода. Неудобство этого порядка заключалось в том, что преподавание Истории Древней Церкви и таких богословских наук, как Богословие Догматическое и Нравственное, Патрология, Литургика и т. д., неизбежно отправляющееся от Священного Писания, — в частности и в особенности, от Нового Завета, — фактически наталкивалось на незнакомство студентов с основными положениями библейской науки в тех ее частях, прохождение которых было отнесено к последним годам академического курса. Для устранения этого неудобства и было введено на первом курсе Богословского Института элементарное преподавание Библейской Истории Нового Завета. Фактическое содержание преподавания определялось потребностями жизни. Оно, естественно, обнимало Историю Евангельскую и Историю Апостольского Века. При этом, не останавливаясь на подробностях, которые продолжали составлять часть научного курса Нового Завета, элементарный курс Библейской Истории давал не столько историю в собственном смысле, сколько путеводные нити к чтению новозаветных книг, в свете истории. В Истории Евангельской я старался поставить перед своими слушателями ее основные вехи и показать им исходные точки евангельского учения и его последовательное раскрытие. На своих лекциях я называл студентам те евангельские отрывки, с которыми им следовало знакомиться для того, чтобы; успешно следить за преподаванием. Моею целью было помочь им разобраться в евангельском материале. Это же касалось и Истории Апостольского Века. Я не считал целесообразным пересказывать им те части Книги Деяний, которые не нуждались в нарочитом толковании и могли быть прочитаны самими студентами в указанном мною порядке и с соответствующими дополнениями из Апостольских Посланий. Моя задача и во второй части курса заключалась в постановке вех и направлении чтения. При этом, история развития христианского учения на протяжении Апостольского Века, охватывающего период времени не менее семидесяти лет, неизбежно привлекала к себе преимущественное внимание. Она-то и давала те элементы, от отсутствия которых страдало наше академическое преподавание. Учение это, в своем последовательном развитии, дошло до нас в тех двадцати семи книгах, которые обнимаются понятием Священного Писания Нового Завета. Возникши в истории, они являются, в одно и то же время, и фактами истории и ее факторами. Суммируя апостольское учение, они представляют для нас исторический источник первостепенной важности, а для последующих поколений они были исходною точкою христианского духовного опыта, христианской мысли и христианской жизни. Совершенно естественно поэтому, что общее знакомство с новозаветными книгами, их происхождением и основным содержанием или хотя бы с их характерными особенностями составляло необходимую часть Истории Апостольского Века в том ее элементарном построении, которое было предметом моего академического курса, и которому посвящена предлагаемая книга.

Содержание:
Значение Апокалипсиса и интерес к нему. Автор книги. Время, место и цель написания Апокалипсиса. Содержание, план и символика Апокалипсиса. Письма семи церквам (2-3 гл.). Видение небесного Богослужения (4-5 гл.). Снятие семи печатей. Видение четырех всадников (6-я гл.). Семь труб. Запечатление избранных. Начало бедствий и поражение природы (7-11 гл.). Семь знамений (12-14 гл.). Церковь и царство зверя. Зверь, вышедший из моря, и зверь, вышедший из земли. (От. 13-14 главы). Начертание зверя. Число зверя — 666. Говорящий образ зверя. Семь чаш. Усиление богоборческой власти. Суд над грешниками (15-17 гл.). Суд над Вавилоном, антихристом и лжепророком (18-19 гл.). 1000-летнее Царство святых. Суд над дьяволом (20 гл.). Воскрешение мертвых и Страшный суд. Новое Небо и новая Земля. Вечное блаженство (21-22 гл.). Заключение. Таблицы: Письма Семи церквам План Апокалипсиса

Содержание:
Первое послание к Фессалоникийцам.
Второе послание к Фессалоникийцам.
Пастырские послания святого Αпостола Павла.
Первое послание к Тимофею.
Второе Послание к Тимофею. Послание к Титу.
Послание к Филимону.
Послание к Евреям.

Из всех новозаветных священных писателей более всего потрудился в письменном изъяснении христианского учения святой Апостол Павел, написавший целых четырнадцать посланий. По важности своего содержания, они справедливо именуются некоторыми "вторым Евангелием” и всегда привлекали к себе внимание, как Святых Отцов Церкви, так и врагов христианства. Сами Апостолы, как мы видели из соборного послания святого Апостола Петра, не оставляли без внимания этих назидательных творений своего "возлюбленного” собрата, младшего по времени обращения ко Христу, но равного им по духу учения и благодатным дарам 2 Петр. 3:15-16[1]). Многие Отцы и Учители Церкви занимались истолкованием посланий святого Апостола Павла. Составляя необходимое и важное дополнение к евангельскому учению, послания святого Апостола Павла должны быть предметом самого внимательного и усердного изучения всякого христианского богослова. При этом необходимо никогда не упускать из вида той высоты и глубины богословствующей мысли святого Апостола, и той своеобразности выражений, которая иногда доходила до неудобовразумительности и останавливала таких великих толкователей Священного Писания, как святого Иоанна Златоуста, блаженного Иеронима и блаженного Августина. В этих посланиях отразилась обширная ученость и знакомство святого Апостола Павла со Священным Писанием Ветхого Завета, а равно и глубина в раскрытии новозаветного Христова учения, плодом коего был целый ряд новых слов и изречений догматического свойства или нравоучительного характера, принадлежащих исключительно святому Апостолу Павлу, как например, "совоскреснуть” (Кол. 2:12[2]), "сораспяться Христу” (Гал. 2:19[3]), "облечься во Христа” (Гал. 3:27[4]) "совлечься ветхого человека” (Кол. 3:9[5]), "спастись банею возрождения” (Тит. 3:5[6]), "закон духа жизни” (Рим. 8:2[7]), "в членах моих … иной закон, противоборствующий закону ума” (Рим. 7:23[8]) и т.п. Каждое послание заключает в себе истины христианского вероучения и нравоучения, так как и само христианство есть не только известное верование — признание умом известных истин, но непременно и самая жизнь по вере, согласная с этой верой. [1] и долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания.

Под именем "Соборных” разумеются семь посланий, написанных святыми Апостолами: одно — Иаковом, два — Петром, три — Иоанном Богословом и одно Иудой. В составе священных книг Нового Завета они обыкновенно помещаются в наших православных изданиях непосредственно после книги Деяний. Название "соборные” дано этим посланиям не самими их писателями. Так они названы Церковью впоследствии, но несомненно очень рано. По свидетельству церковного историка Евсевия (V,18), еще писатель второго века Аполлоний, обличая какого-то монтаниста, выразился, что он, в подражание Апостолу Иоанну, написал соборное послание. В каком смысле название "соборный,” ("кафоликос”) присвоено вышеперечисленным Апостольским посланиям? Один из древнейших христианских писателей Климент Александрийский называет "соборным” послание Апостольского собора в Иерусалиме, обращенное к христианам Антиохии, Сирии и Киликии, ο чем повествует 15 глава кн. Деяний. Так как это послание обращено не к каким-либо частным лицам или отдельным церквам, а ко всем христианским общинам вообще, то ясно, что "соборный” здесь употреблено в смысле "окружной.” Из этого можно заключить, что и послания Иакова, Петра, Иоанна и Иуды потому называются "соборными,” что они обращены не к отдельным церквам, как например, послания святого Апостола Павла, а ко всем христианам. "Соборными” в смысле "окружных” называются первое Петрово и первое Иоанново послания у Оригена и Дионисия Александрийского. Весь же состав посланий, известных теперь под именем "соборных,” назван этим именем в первый раз у историка Евсевия. Хотя второе и третье послание Иоанна имеют частное назначение и потому не подпадают под такое понимание наименования "соборных,” они присоединены к первому соборному посланию Иоанна, как его дополнения. Как в приложении к Церкви со словом "соборный” стали соединять значение истинной, подлинной, православной Церкви ("Экклисиа кафолика” — Церковь соборная), так в приложении к этим посланиям с именем "соборный” стали соединять понятие послания истинного, подлинного, канонического, заключающего в себе неизменное правило для истинно-христианской жизни. В этом значении называет "соборным” послание Иуды Ориген; такой же смысл влагает в это название по отношению ко всем этим посланиям Евсевий.

Человечество знает великих своих деятелей и помнит больших преступников своей истории. Жизнь тех и других одинаково бывает поучением и указанием. Драгоценный материал духовного ведения, для всех людей и народов, представляет собою повесть Деяний Апостольских, и, в этой повести, весть о людях незаметных, ничем не выдвинувшихся, но живших рядом с апостолами. В этом вся их особенность и значительность: они жили около апостолов. Они шли с ними по Дамасской и другим дорогам. Мы называем их общим именем "Спутники Дамасской дороги.” Образы этих сотрудников и свидетелей 1-го века христианства, учеников Истины, вырастают в глубоко значительные и несомненно данные нам для духовного умудрения.

В предисловии автор обращается к некоему Феофилу и при этом указывает на свою "первую книгу” в которой написал "о всем, что Иисус делал и чему учил от начала.” Совершенно очевидно, что здесь речь идет о третьем нашем каноническом Евангелии, которое написано Лукой для того же "достопочтенного Феофила.” Святой Лука указывает на внутреннюю органическую связь между своим Евангелием и этой второй книгой, которая должна служить как бы продолжением первой. О "всем,” конечно, только относительно, ибо святой Иоанн считает даже невозможным описать всё (Иоан. 21:25). "Всё” здесь сказано в смысле: "все необходимое” для того, чтобы можно было познакомиться с жизнью, деятельностью и учением Господа Иисуса Христа и уверовать в Него, как Сына Божия. "Что Иисус делал и чему учил от начала” — эти слова и по-русски правильнее было бы перевести: "что начал делать и чему начал учить Иисус.” Дееписатель хотел этим выразить то, что в Своей земной жизни Господь только начал творить и учить, а будет это продолжать через Апостолов (деяния которых в предлагаемой им книге будут описываться) и, само собой разумеется, через их преемников до скончания века (Матф. 28:20).

Убеждение Православной Церкви в том, что писателем четвертого Евангелия был возлюбленный ученик Христов, Апостол Иоанн, осно­вано на твердом свидетельстве древнехристианского церковного предания. Прежде всего святой Ириней Лионский в своем "опровержении гносиса” (около 185 г.), ссылаясь на предание малоазийской Церкви, к которой он принадлежал по своему воспитанию, говорит, что ученик Господа Иоанн написал в Ефесе Евангелие. Он приводит и выдержки из Евангелия от Иоанна для опровержения учения еретиков валентиниан. В посланиях святого Игнатия Антиохийского есть намеки на то, что ему было известно Евангелие Иоанна. Так он говорит, что Христос ничего не делал без Отца (к Магн. 7:1; ср. Ин. 5:19[1]), говорит о хлебе жизни, который есть тело Христово (к Рим. 7:3; ср. Ин. 6:51[2]), о Духе, который знает, куда он идет и откуда приходит (Филад. 7:1; ср. Ин. 3:8[3]), об Иисусе как двери Отца (Филад. 9:1; ср. Ин. 10:9). Иустин мученик, живший в Ефесе прежде, чем поселиться в Риме, не только в своем учении о Логосе примыкает к учению Евангелия Иоанна, но говорит, что его учение основано на "воспоминаниях апостолов,” т.е. очевидно на Евангелиях (Диал. 105 и Апол. 1:66). Он упоминает о слове Иисуса к Никодиму о возрождении (Апол. 61; ср. Ин. 3:3[4] и сл.). Около того же времени (примерно в 60-х годах второго века) монтанисты основывали формально свое учение о том, что через них говорит Дух Утешитель, на Евангелии Иоанна. Попытка их врагов — алогов — приписать самое 4-е Евангелие, как послужившее формальной опорой для еретиков, еретику Коринфу не имела никакого успеха и только послужила поводом к тому, чтобы засвидетельствовать веру Церкви в происхождение 4-го Евангелия именно от Иоанна (Ир. Пр. ер. 3:11, 1). Точно также попытка гностиков воспользоваться разными терминами из Евангелия от Иоанна не поколебала в Церкви веру в подлинность этого Евангелия.

Предисловием ко всему Четвероевангелию можно считать 1-4-ый стихи первой главы Евангелия от Луки, в которых ап. Лука говорит о тщательном исследовании всего, сообщаемого им, и указывает цель написания Евангелия: Знать твердое основание христианского учения. К этой цели ап. Иоанн Богослов в 31-м стихе 20-й главы своего Евангелия добавляет: "Дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его” (Иоанн. 20:31). Как видно из этого предисловия св. Луки, он взялся за составление своего Евангелия потому, что к тому времени появилось уже довольно много сочинений подобного рода, но недостаточно авторитетных и неудовлетворительных по содержанию; и он счел своим долгом (из желания утвердить в вере некоего "державного Феофила,” а с ним заодно и всех христиан вообще) написать повествование о жизни Господа Иисуса Христа, тщательно проверяя все данные со слов "очевидцев и служителей Слова.” Так как сам он был, по-видимому, лишь одним из 70-ти учеников Христовых и потому не мог быть очевидцем всех событий — таких, например, как Рождество Иоанна Крестителя, Благовещение, Рождество Христово, Сретение, — то он, несомненно, значительную часть своего Евангелия писал со слов очевидцев, то есть на основании предания (вот где видна важность предания, отвергаемого протестантами и сектантами). При этом совершенно несомненным представляется то, что первым и главным очевидцем наиболее ранних событий евангельской истории была Пресвятая Дева Мария, о которой св. Лука недаром замечает дважды, что Она хранила воспоминания обо всех этих событиях, слагая их в сердце Своем (Луки 2:19 и 2:51). Не может быть сомнений, что преимущество Евангелия от Луки перед другими записями, существовавшими до него, в том, что он писал только после тщательной проверки фактов и в строгой последовательности событий. Это же преимущество принадлежит и трем другим нашим евангелистам, так как двое из них — Матфей и Иоанн — были учениками Господа из числа 12, то есть сами были очевидцами и служителями Слова, а третий, Марк, тоже писал со слов ближайшего ученика Господа, несомненного очевидца и близкого участника евангельских событий, — апостола Петра. Цель, указанная св. Иоанном, особенно ясно видна в его Евангелии, которое полно торжественных свидетельств о Божестве Господа Иисуса Христа, но, конечно, и остальные три Евангелия имеют ту же цель.